22 ноября 1840 года приказом Командующего Кавказской линией все летучие отряды, созданные на период экспедиции в Чечню, были расформированы, и Лермонтов должен был наконец попасть в штаб Тенгинского полка, тогда находившийся в станице Ивановской. Проездом оказавшись в Ставрополе, Лермонтов задержался здесь до двадцатых чисел декабря, остановившись в Воробьевском предместье. По словам мемуариста А. Есакова, здесь, в Воробьевском предместье, Лермонтов встретился со своими старыми приятелями – Львом Пушкиным, Россильоном, Ламбертом, С. Трубецким, Руфином Дороховым. 

Лермонтовский домик. ул. Дзержинского, 181

Прапорщик 20-й артиллерийской бригады А.Д. Есаков в своих воспоминаниях как бы воссоздает то время, когда многие из зимовавших в Ставрополе в 1840-41 гг. не раз собирались в доме на Воробьевке, снимаемом бароном И.А. Вревским: 

«...Редкий день в зиму 1840-41 гг. мы не встречались в обществе. Чаще всего сходились у барона Ипп. Ал. Вревского, тогда капитана Генерального штаба, у которого, приезжая из Подгородной деревни, где служил в батарее, там расположенной, останавливался. Там, то есть в Ставрополе, действительно в ту зиму собрался, что называется la fine fleur (цвет молодежи, фр.). Кроме Лермонтова, там зимовали: гр. Карл Ламберт, Столыпин (Mongo), Сергей Трубецкой, офицеры Генерального штаба: Н.И. Вольф, Л.В. Россильон, Д.С. Бибиков, затем Л.С. Пушкин, Р.И. Дорохов и некоторые другие, которых не вспомню.

Увы, всех названных пережил я. Вот это общество раза два в неделю собиралось у барона Вревского. Когда же случалось приезжать из Прочного Окопа (крепость на Кубани) рядовому Михаилу Александровичу Назимову (декабрист, ныне живущий в городе Пскове), то кружок особенно оживлялся. Несмотря на скромность свою, Михаил Александрович как-то само собой выдвигался на почетное место, и все, что им говорилось, бывало выслушиваемо без перерывов и шалостей, в которые чаще других вдавался Михаил Юрьевич. Никогда я не заме-чал, чтобы в разговоре с М.А. Назимовым, а также с И.А. Вревским Лермонтов позволял себе обычный свой nон persiflage’a (насмешки, фр.). Не то бывало со мной. Как младший, юнейший в этой избранной среде, он школьничал со мной до пределов возможного; а когда замечал, что теряю терпение (что, впрочем, недолго заставляло себя ждать), он, бывало, ласковым словом, добрым взглядом или поцелуем тотчас уймет мой пыл.

...Мне не раз случалось видеть М.Ю. сердечным, серьезно разумным и совсем не позирующим».