Члены секции ветеранов Гражданской войны при Ставропольском музее. 1950-е гг.

Каждому участнику пережитое запомнились по-своему. Кто-то углубился в политические и экономические описания, военные тактики и стратегии. Но были и такие, кто просто описывал повседневность, свои чувства и эмоции, рефлексию на происходящие события.

Именно такие воспоминания оставил нам бывший рядовой боец Красной таманской армии Василий Ананьевич Швец, озаглавив их «Незабываемые Ставропольские дни». Отрывок из его мемуаров, который позволяет взглянуть на жизнь Ставрополя времен Гражданской войны, мы приводим ниже (авторский стиль сохранен).

«1918 год. На исходе была золотая осень. Наша батарея после короткого отдыха в Невинномысской получила боевой приказ двинуться в поход на город Ставрополь... 

Таманская армия в походе. 1918 г. ФБГУК ГЦМСИ

…К вечеру в лучах заходящего солнца замаячили золотые купола многочисленных церквей, скоро показался и сам город. Он был для нас неразгаданной загадкой. 

Молчалив, угрюм, без всяких признаков жизни. Только на станции белой гривой мотал паровоз. Ночь спустилась на город. Он своими мигающими, яркими огнями манил нас к себе...

Ставрополь. Казанский собор. Открытка с репродукцией картины В.Я. Грибачева

Утро. Взошло солнце. На небе ни тучки. С высоко поднятыми головами от сознания сделанного боевого дела мы въезжаем в притихший город... Население в эти радостные минуты выходит из домов, приветливо машет нам руками. От радостной встречи у меня даже влажнеют глаза. Стараюсь как можно прямее держаться в седле. Мне почему-то кажется, что Ставропольцы только то и делают, что на меня глядят! Наверное, и девчонки на меня пристально зырят! Ведь мне всего 17 лет.

Через плечо ремень, на нем шашка; за спиной карабин, непокорную шевелюру украшает шапка-кубанка с искрящими белым позументами. Чем не красавец, чем не казак, чем не воин – таманец?! Золотая и суровая юность моя, пережитое время, разве можно забыть вас?!

Вступив в Ставрополь, наша батарея заняла новую огневую позицию около железнодорожного полотна, в небольшом лесочке, что северо-восточнее города.

Мы, не ездовые, разместились в богатом дворе какого-то конезаводчика. Двор тот стоял на окраине города, в двухстах саженях от огневой позиции батареи. Первые дни были относительно мирными. Беляки еще не очухались после ночного боя за Ставрополь, и нас не тревожили, правда, иногда их бронепоезд по утрам высовывал свое рыло из-за железнодорожных насыпей, бил по городу, станции, но, получив сдачу от нашей батареи, быстро скрывался за лесом и больше не решался показываться. 

А.М. Матвеев. Бронепоезд гражданской войны, 1920 г. Лыткаринский историко-краеведческий музей

Мы имели возможность по очереди отлучаться в город. Жил он фронтовой жизнью. Гражданское население больше сидело по домам, особенно в северной и северо-западной его части, где проходил передний край обороны. По улицам проходили то в одну, то в другую сторону войсковые части, обозы. Как угорелые мчались на взмыленных лошадях во все стороны вестовые. Иногда по городу проезжали командиры частей в тесном окружении своих адъютантов и ординарцев.

Перепуганные редкие прохожие жались к заборам, стенам домов, уступая дорогу военным.

Не помню как, но в один из вечеров я попал в местный театр. То, что автор в такое драматическое время (бои шли у стен города, сам город все время был под артиллерийским обстрелом) ставил пьесы для таманцев – по тому времени явление необычайно героическое и почетное для его артистов. До этого я никогда в театре не был. Понятно, каково было мое любопытство. Увидеть представление артистов, об игре которых я только знал понаслышке, было давнишней моею мечтой. Разумеется, ни о каких билетах и речи быть не могло. В театр заходил всяк, кто хотел, без всякого контроля у входных дверей. 

Ставропольский театр. 1940-е гг.

Разместились мы в театре. Поднялся занавес. На сцене артисты. На них причудливые бархатные костюмы. Штанины, рукава в трубочку, высокие с белыми отворотами воротнички, на головах бог знает какие шапки, в руках тоненькие, гнущиеся, как лозинки, шашки. Началась игра. По ходу пьесы один артист должен был убить другого за то, что тот сманил его жену. Муж носится по сцене и никак не может найти своего обидчика – бахуря. А он, злодей, стоит себе в сторонке, за шкафом, и только посмеивается. Кто-то из передних рядов не выдерживает, кричит:

– Та шо тоби, человиче, повылазило чище? Вин же, кот проклятый, вон стоит! Рубай ему голову!

Другой боец со стороны добавляет:

– Дай ему свою шашку, а то хиба вин той дротынкой его зарубае?

На сцене замешательство. Бахурь дал ходу, а им обиженный влюбленный в свою жену муж не растерялся и уже настоящим человеческим голосом говорит со сцены нам:

– Товарищи бойцы, не волнуйтесь! Это такая игра… рубать никого не надо...

В зале поднялся шум. В первых рядах поднялся какой-то командир, весь в гранатах и с маузером через плечо. Обращаясь к зрителям, он громко говорит:

– Тут, хлопцы, одна брехня, пошли по домам.

Часть бойцов ушла за ним, часть осталась в театре. Скоро игра на сцене возобновилась, и я терпеливо смотрел ее до конца, хотя так и не понял, что к чему.

С северо-запада подул холодный ветер. Над городом низко плыли лохматые, свинцовой окраски облака. Моросил противный дождь, который, как говорится, промачивал бойцов до костей.

Пользуясь тем, что красные воины после взятия Ставрополя не стали преследовать противника, кадеты собрались с силами и со стороны Кавказской стали все чаще и чаще прорываться к городу, атаковывать наши части...»

Ставрополь. Гостиные ряды. Открытка с репродукцией картины В.Я. Грибачева